Микрорайонное счастье

Середина 50-х годов – черно-белое время. Развенчали культ личности. Началась «оттепель». Из Гулага стали возвращаться реабилитированные «враги народа». Упал железный занавес. Прошел первый Московский кинофестиваль и фестиваль молодежи и студентов. Советские люди впервые пообщались с остальным миром. А Советская армия потопила в крови Будапешт.

Никита Хрущев ставил четкие задачи. Советский человек должен иметь вдоволь еды, одежды, собственную крышу над головой, дачу и автомобиль. К решению приступили уже в 1954 году.
По всей стране появились гигантские предприятия по производству бытовой техники, огромные автозаводы. Началась распашка целины. Хрущев съездил на Айовщину, побывал на ферме Боба Гартса – и скоро все советские поля засадили кукурузой.
И во время той же поездки он увидел сборные дома из деталей, привезенных с завода. А вскоре в Европе – домостроительное производство.
Выяснилось, что можно в рекордные сроки обеспечить огромное количество новых квадратных метров. Перевезти людей в отдельное жилье.

Город-гроздь

Вообще-то СССР в 1960-е годы отставал от остального мира. Сразу после окончания Второй мировой войны – в конце 1940-х годов – в Европе началось широкое муниципальное строительство. Вокруг больших городов стали строиться города-спутники. Дома строились массово и однообразно.
Через десять лет – как раз к нашей «оттепели» – тогдашняя архитектура стала действительно всемирной. Во многих странах сформировались свои архитектурные школы. В Финляндии – Алвара Аалто; в Японии – Кэндзо Тангэ, в Бразилии – Оскара Нимейера.
Это была естественная реакция на послевоенную разруху.
Еще шла война, когда градостроитель Патрик Аберкромби подготовил два предложения – «Проект для Лондонского графства» и «Проект для Большого Лондона», которые должны были сделать Лондон «упорядоченным, эффективным, красивым и просторным» городом.
Планы Аберкромби осуществились частично, он построил восемь городов-спутников, но его идея перераспределения населения в новые городские структуры получила в нашей стране развитие и привела к возникновению микрорайона. То есть основной единицы городской массовой застройки.

Город-матрешка

В Советском Союзе утверждалась все большая социальная однородность общества. Появились гигиенический минимум жилплощади в 9 кв. метров и норма заселения.
Но жизнь не ограничивается жильем и местом работы.
Как рассказывают профессора Алексей Гутнов и Вячеслав Глазычев, архитекторы и социологи собрали всю совокупность повседневных потребностей, подсчитали среднюю численность взрослых, детей и стариков на тысячу жителей. Затем определили предельно допустимое расстояние от подъезда до детского сада (150–200 метров), школы (200–300 метров), местного торгового центра, учреждений бытового обслуживания, поликлиники (500 метров).
Все вместе назвали микрорайоном. Архитекторы сочли, что внутри территории, очерченной магистралями, строить можно совершенно свободно. Лишь бы соблюдались санитарные нормы освещенности.
Вместе это назвали принципом «свободной планировки».
Но архитекторы пошли дальше. Они вычислили и «периодические потребности». Кинотеатр, универмаг или химчистка получили свой радиус доступности – полтора километра (недолгая поездка на транспорте). Группа микрорайонов объединяется общим центром, получая наименование «жилой район».
Все вместе получило название системы ступенчатого обслуживания – город-матрешка; внутри – «матрешки» поменьше (жилые районы), дальше – несколько еще меньших (микрорайоны). Схема стройна и убедительна. Вполне подходит для «бумажного» гражданина.
Не учли, что у человека есть потребность в общении. И что соседство отнюдь не сближает людей. Мы общаемся там, где есть общие интересы.
Поэтому и жизнеспособными «матрешками» оказались только академгородки вроде новосибирского или Зеленограда.