Игры с идеей

Губернатор Петербурга Георгий Полтавченко продолжает развивать линию по охране исторического центра города, взятую им с самого старта своего правления Северной столицей.

С учетом просчетов, допущенных на этом направлении его предшественницей, ход – особенно накануне прошедших вчера выборов – безусловно, политически правильный. В России это вообще для политика ход беспроигрышный – противопоставить себя негативному опыту предыдущего руководителя.
Губернатор даже предложил сделать сохранение центра «национальной идеей». Вряд ли Георгий Полтавченко всерьез рассчитывает на то, что идея сохранения внешнего облика города – хоть он и один из самых красивых в России (а может, и в мире) – может стать неким объединительным началом для всех граждан нашей необъятной родины. Среднестатистическому жителю российской глубинки, в теории, наверное, на город-музей и не наплевать. Но на практике его, среднестатистического россиянина, все же гораздо больше заботит то, что происходит в его родном поселении.
Вполне возможно, губернатор имел в виду такую маленькую, локальную «национальную идею», которая способна объединить лишь жителей нашего 5-миллионного мегаполиса. Ведь горожанам действительно хочется, чтобы город уродовали как можно меньше, а его исторический облик оставался неизменным. И печальный опыт Валентины Матвиенко показал, что есть некая критическая черта, за которую лучше не заходить – недовольство градостроительной политикой позволило оппозиции собирать все больше и больше адептов сохранения исторического центра под свои знамена. Понятно, что теперь этот же прием – объединение под своими знаменами неравнодушных к судьбе города – хочет использовать в свою пользу новое руководство Северной Пальмиры.
Однако игры с национальными идеями на уровне какого-то локального поселения могут иметь и обратную сторону, которая может оказаться не самой приятной для вертикали власти. Петербуржцы с момента переноса столицы в Москву ощущали себя некоей особой, немного стоящей в стороне от всей России общностью. И это всегда не очень приветствовалось федеральными, а еще ранее – советскими властями. Достаточно вспомнить, чем закончилось противостояние Кирова и Сталина.
Поэтому любые попытки разбудить у петербуржцев самосознание – даже если эти попытки сделаны из вполне безобидных, электоральных соображений, – в конце концов могут стать неконтролируемыми. Что, в принципе, может быть не так плохо для петербуржцев. Но, возможно, опасно для защитников «суверенной демократии».
Ведь если уж на то пошло, объединительная идея в Петербурге и так существует – это всеобщая любовь к «Зениту». В Москве, например, такого нет – там много клубов. Преданность многомиллионного города одному-единственному клубу – феномен, возможно, не имеющий аналогов.
А национальную идею надо придумывать на уровне всей страны. Причем такую идею, чтобы за нее не стало стыдно лет через двадцать-тридцать.