Илья Пономарев: «НОСТРОЙ переживает неизбежные болезни роста»

Новый руководитель аппарата Национального объединения строителей Илья Пономарев рассказал корреспонденту газеты «Строительный Еженедельник» Татьяне Крамаревой, каким видит дальнейшее развитие НОСТРОЙ. По его мнению, нынешние сложности и недоработки национального объединения – болезни роста, неизбежные, однако быстро проходящие.

– Илья Вадимович, перед съездом НОСТРОЙ представители СРО Санкт-Петербурга и Северо-Запада задавали вам множество вопросов: о бюджете национального объединения, техническом регулировании, размере отчислений СРО, возможности исключения из членов НОСТРОЙ. Насколько злободневны эти проблемы?
– Достаточно злободневны. Само­регулирование – институт новый, для нашей традиционно патерналистской страны необычный. Ответственность и саморегулирование вообще с трудом вписываются в парадигму жизни рус­ского человека. Механизмы саморегулирования только создаются, какие-то из них более эффективны, какие-то менее. Не хотелось бы превращать НОСТРОЙ в министерство на общественных началах. Тем не менее если мы говорим, что это система репутационного регулирования, то, очевидно, должно быть право выразить отношение к тому или иному своему члену у объединения. Полагаю, мы усилим координацию в режиме обмена информацией с «Ростехнадзором», на который возложены контролирующие функции в отношении СРО.
Сейчас при установках на оптимизацию инвестиционного климата надзорно-конт­рольные, репрессивные методы никем не приветствуются. Естественно, их бы хотелось избегать. С другой стороны, стройка – это сфера деятельности, где риски связаны не только с предпринимательскими убытками, но и с безопасностью окружающей среды для людей. И события последних лет не создают впечатления, что с этим у нас все хорошо. Поэтому коль скоро проблема сложная, члены НОСТРОЙ задают много вопросов, дискутируют. Острота дискуссии обусловливается в большой степени тем, что сообщество профессиональное. Знают, что спрашивать, где искать, грубо говоря, куда целить. Главное – возможно конструктивное решение. Было бы гораздо хуже, если бы никаких вопросов не возникало.

– Какими видите первоочередные задачи аппарата НОСТРОЙ сегодня?
– На начальном этапе требовалось создать централизованный рабочий аппарат – сегодня он уже более-менее функционирует. Вопрос эффективности работы – это вопрос настроек. Требуется интеграционный механизм – налаженная связь с самими строителями, двусторонняя связь с саморегулируемыми организациями. Это уже задача этапа роста. Соответственно, необходимы другие приоритеты в структуре НОСТРОЙ, в бюджетировании.

– Члены НОСТРОЙ активно спорят о принципах бюджетирования и прозрачности бюджета. Какова ваша позиция по этим вопросам?
– Я убежден в том, что не только НОСТРОЙ должен стать предельно прозрачным, но и все саморегулируемые организации. Многие организации и сайтов-то не имеют, и уж информации о бюджете точно на их сайтах нет. Это не претензии к коллегам. Я понимаю, что в период становления сложности неизбежны. Хорошо, если кто-то сразу проникся идеей прозрачности, открытости и т. д. Но заставить других вести себя так же мы ведь не можем.
Да, бюджет НОСТРОЙ вызывает вопросы. Формально это общественные деньги, с которыми надо обращаться по всем прин­ципам бюджета за исключением конфликта интересов. Хотя вот тоже специфика – понятие конфликта интересов. В совете, других органах национального объединения зачастую есть профессионалы самого высокого уровня, которые возглавляют профильные НИИ, предприятия, работающие в той или иной сфере. И заказывать какую-то работу по нормированию в этой сфере не им неразумно. Государство уже много набило шишек в ходе реализации на 94-ФЗ, когда работа заказывается непрофессионалам. Для профессионального сообщества получение разработки из независимого института не самоцель. Пусть это будет зависимый институт, директор которого трудится у нас в совете. Просто это должно декларироваться. Политизация таких аспектов неуместна. Строительная практика примерно везде одинакова: единый метод производства работы, обеспечения качества и т. д. Думаю, все вопросы, которые напоминают мне политические войны, – это проявления болезни роста. Со временем очень бы хотелось, чтобы НОСТРОЙ превратился в бюрократиче­скую, но очень авторитетную организацию. Если к нам будут руководители обращаться с вопросом о том, что надо делать в стройке, – это, наверное, предел мечтаний.

– Проблема донесения стандартов до рядовых членов строительного сообщества, их обязательности к исполнению, их качества насчитывает не один день. Как ее можно решить?
– Качество стандартов можно наращивать до бесконечности. Но на критику использования старых СНиПов могу сказать, что английский стандарт на железнодорожную колею не менялся с 1872 года и не считается недостаточно инновационным. В стройке вообще последней инновацией после изобретения бетона в Древнем Риме было появление железобетона в XVIII веке. Инновационные технологии появляются в отделке, инженерных коммуникациях. Но в режиме строительства зданий для подавляющего большинства все достаточно архаично.
В 1993 году наша система технического регулирования была признана одной из лучших в мире. Что уж мы такого сделали с 1993 года, что система стала вовсе негодной? Не готов сказать. Считаю, что 95% проектировщиков и строителей, невзирая на отмену принципа обязательности СНиПов, пользуются старой нормативной базой не потому, что ничего другого не знают, а потому, что считают ее правильной. Стандарт – типизированный обычай производства той или иной функции. Декларируя соответствие стандарту, ты избавляешься от бремени доказательства безопасности какими-то иными способами.

– А насколько применимы в России еврокоды?
– Еврокоды – всего лишь другая форма описания законов строительной механики. Гораздо более сложная для проектирования, чем СНиПы. В Европе доля проектирования в смете проекта составляет около 10%, у нас – 3-5%, потому что при использовании СНиПа большое количество решений дано как готовые. Систему СНиПов разрабатывали, между прочим, 1068 связанных единой программой институтов. В мире таких практик больше не было. Поэтому говорить, что это априори плохо, нельзя. Это априори заформализовано, но очень хорошо для того, для чего и создавалось. Внедрение стандартизации в Советском Союзе преследовало одну цель – малыми силами и как можно быстрее восстановить страну после Великой Отечественной войны.

– Представители Санкт-Петербурга, Северо-Запада зарекомендовали себя как опытные специалисты, неформально подходящие к членству в НОСТРОЙ. Насколько совпадает ваше представление о развитии национального объединения с их идеями?
– Принципиальных разногласий нет. В тактических моментах наши позиции не всегда совпадают. Я, допустим, очень рад, что мы нашли взаимопонимание по вопросу не снижения взносов в НОСТРОЙ не потому, что мне хочется каких-то дополнительных денег. Я ответственно подтверждаю, что еще есть остатки средств по прошлому году. Но что, раз мы не смогли организовать работу, надо и дальше не работать? Помните, НОСТРОЙ собирал пожелания по дальнейшей работе? Очевидно, какие-то идеи можно отмести, но большая часть этих пожеланий объективно востребована рынком и сообществом. Между тем поступлений в размере 1 млрд рублей не ожидается. Очевидно, будем выполнять эту работу не за один год, а за несколько. То есть это обратная система бюджетирования – от имеющихся ресурсов и с четкой расстановкой приоритетов.

– Как долго, по вашему мнению, будет продолжаться период болезней роста НОСТРОЙ?
– Думаю, не более двух-трех лет. Если не произойдет стратегических изменений в отношении государства ко всей этой идее.