Круговорот воды в городе
14.12.2009
Система водоснабжения и водоотведения такого крупного города, как Санкт-Петербург, сегодня находится под чутким наблюдением не только городских властей и населения, но и мировой общественности.
О том, какие технологии городской Водоканал внедряет в своей работе для качественного функционирования системы и соответствия мировым стандартам, рассказал нам Анатолий Кинебас, заместитель генерального директора ГУП «Водоканал Санкт-Петербурга».
– Анатолий Кириллович, расскажите, пожалуйста, каким городской Водоканал вступает в будущий 2010 год?
– Сегодня мы уже являемся уважаемым водоканалом и в России, и в Европе. Во многом это – результат нашего международного сотрудничества, в первую очередь – с Министерством окружающей среды Финляндии, с Водоканалом города Хельсинки. Кстати, в этом году мы отмечали 20-летие нашей совместной работы с Финляндией.
Но 20 лет назад сравнивать водоканал Хельсинки и ленинградский Водоканал было невозможно. В 80-е годы мы не входили даже в число 50 лучших водоканалов СССР – и по качеству питьевой воды, и по качеству очистки сточных вод. В конце 80-х годов началось сотрудничество с Министерством окружающей среды Финляндии. Финны помогли нам научиться работать эффективно. Причем у них было условие: вначале – обучение, потом – технологии.
– О каких технологиях идет речь?
– Мы подсмотрели у них систему контроля и мониторинга воды в водопроводных сетях. По их методике нашему городу достаточно всего 48 точек отбора проб для контроля качества питьевой воды в сетях. Но для себя мы сделали дополнительно еще 500 таких точек. Потому что на наших 6400 километрах сетей, из которых 50 процентов стальных водоводов, есть проблемные участки, которыми надо заниматься и которые требуют более пристального внимания.
Сама технология очистки питьевой воды за эти годы тоже претерпела значительные изменения. За 20 лет в России четыре раза менялись требования к питьевой воде, становясь все более жесткими. И мы в работе активно использовали в том числе и финский опыт – особенно на первом этапе. У нас с Хельсинки разные источники водоснабжения: у нас Нева, у них – преимущественно озерная вода. И мы не копировали их технологии, а использовали лишь опыт, учитывая свои интересы и свою специфику.
Сейчас-то наши финские коллеги признаются, что во многом уже сами учатся у нас.
– Сегодня есть какие-то технологии, которые не переняты у Европы, а являются нашими, отечественными?
– Безусловно, есть – это ультрафиолетовое обеззараживание воды. Эта технология чисто российская, оборудование было изготовлено московской компанией «ЛИТ». Сегодня в мире нет ни одного мегаполиса, кроме Санкт-Петербурга, где вся питьевая вода проходит обработку ультрафиолетом. Знаю, что Нью-Йорк только собирается переходить на эту технологию в ближайшее время.
Долгие годы Ленинград являлся лидером в СССР, а потом и в России, по количеству заболевших гепатитом А и дизентерией. Традиционное хлорирование воды не позволяло уничтожить вирусы. Зато, как выяснилось, ультрафиолетовое излучение в борьбе с вирусами крайне эффективно. Эту технологию мы начали внедрять с 2004 года. И, по данным петербургского управления Роспотребнадзора, за 5 лет заболеваемость гепатитом А в нашем городе снизилась в 12 раз.
– То есть хлор добавлять в воду больше не нужно?
– Сегодня в Петербурге используется уникальная двухступенчатая технология обеззараживания питьевой воды. Она включает в себя использование гипохлорита натрия (это химический метод) и обработку воды ультрафиолетом (физический метод).
Что касается обеззараживания воды хлором – на протяжении десятилетий это позволяло обеспечить протяженный во времени обеззараживающий эффект, что очень важно для таких больших городов, как Санкт-Петербург, с его тысячами километров водопроводной сети. Однако жидкий хлор очень опасен в хранении и транспортировке. И постоянно держать десятки тонн хлора на территории города, перевозить его по городу – это означало все время жить под угрозой чрезвычайного происшествия. Поэтому мы несколько лет назад начали работу по отказу от использования жидкого хлора. И сегодня в Водоканале жидкий хлор не используется. Мы его полностью заменили на гипохлорит натрия – вещество столь же эффективное с точки зрения обеззараживания, но при этом нетоксичное и неопасное в производстве и хранении. Нынешним летом последний баллон с хлором был торжественно вывезен с территории Водоканала – в присутствии председателя Государственной Думы Бориса Грызлова, губернатора Петербурга Валентины Матвиенко… Петербург стал первым крупным городом, который полностью отказался от жидкого хлора.
Кстати, раствор гипохлорита натрия мы получаем сами – из обычной поваренной соли. Для этого на территории Водоканала построены и работают два завода.
– Возвращаясь к началу разговора: почему Финляндия так заинтересована в сотрудничестве с вами?
– У нас – общее море. Это Балтика. И финнов очень волнует, в какой степени Петербург оказывает воздействие на Балтийское море. Поэтому такое внимание уделяется тому, что мы сбрасываем в Неву. Недаром в свое время появилась Хельсинкская конвенция, Хельсинкская комиссия, недаром требования и рекомендации ХЕЛКОМа столь значимы для всех участников процесса.
– То есть на систему очистки сточных вод наши европейские соседи оказали большое влияние?
– Безусловно. По большей части наше сотрудничество с финнами касалось именно очистки сточных вод, так как их больше волнует не то, что пьют петербуржцы, а то, что влияет на них самих, – состояние Балтийского моря.
До 1978 года Ленинград был городом, в котором канализация существовала, но сточная вода на очистку не подавалась и вся сбрасывалась в Неву. Первые очистные сооружения сточных вод появились в 1978 году на острове Белом. Там использовалась механическая очистка и биологическая – с помощью активного ила. С точки зрения российских нормативов этого было достаточно. Однако европейский опыт показал, что биологическая система очистки не обеспечивает глубокое удаление биогенов – фосфора и азота, которые являются пищей для сине-зеленых водорослей. Сегодня на наших очистных сооружениях используется уже химико-биологическая очистка. И это позволяет нам сегодня выполнять требования ХЕЛКОМа по содержанию биогенов в очищенных сточных водах. Более того – со следующего года ХЕЛКОМ вводит новые, более жесткие нормативы по содержанию биогенов: не более 0,5 миллиграмма на литр по фосфору и не более 10 миллиграммов на литр по азоту. Так вот, на наших Юго-Западных очистных сооружениях эти нормативы выполнялись уже год назад! И мы ставим перед собой даже более жесткие требования по азоту – не более 8 миллиграммов на литр.
Еще одна важная задача, которую мы решаем, – прекращение сброса неочищенных сточных вод в городские водоемы. После того как в прошлом году была запущена первая очередь продолжения Главного канализационного коллектора северной части города, в Петербурге проходят очистку 88 процентов всех стоков. До конца этого года мы переключаем еще часть стоков – общим объемом 42 тысячи кубометров в сутки – на коллектор. В результате на очистку будет поступать около 91 процента сточных вод. А к 2015 году мы обеспечим очистку уже 98 процентов городских стоков.
О том, насколько важен проект, связанный с прекращением сброса неочищенных стоков, можно судить хотя бы по тому, что ни городской бюджет, ни федеральный не прекратили его финансирование, несмотря на кризис. Более того, проект активно поддержали деньгами международные финансовые институты: в этом году мы подписали кредитные соглашения с Европейским банком реконструкции и развития, Северным инвестиционным банком и Европейским инвестиционным банком на 60 миллионов евро. Еще 40 миллионов евро получили в виде грантов – от экологического партнерства «Северное измерение», от Министерства окружающей среды Финляндии, от Фонда Джона Нурминена и так далее.
– А сжигание осадка от очищения сточных вод? Как у нас обстоят дела с ним?
– Долгое время мы в городе весь осадок, который образовывался после очистки сточных вод, складировали. Сегодня у нас в городе два таких полигона: один в Новоселках, на севере города, другой на юге, рядом с полигоном в Горелово. На первом полигоне сейчас накоплено 2 миллиона кубометров осадка, на втором больше – 2,5 миллиона кубометров. Сейчас Водоканал готовит программу по реновации полигона в Новоселках.
Но главное – эти полигоны больше не пополняются. Задачу утилизации осадка сточных вод в Петербурге удалось решить. Сегодня мы весь этот осадок сжигаем. Первые печи для этих целей появились в 1998 году, а сегодня в Петербурге работают три завода по сжиганию осадка. При этом они вырабатывают дополнительно тепло и электроэнергию, которую мы используем для собственных нужд. За счет этой энергии у нас обогревается Канонерский остров, остров Белый, поселок Ольгино. В России сегодня мы – единственный город, который применяет технологию сжигания осадка и превращает опасный осадок в безопасную золу.
– В Финляндии осадок тоже сжигается?
– В Финляндии осадок не сжигается. У них в технологическом процессе очистки сточных вод есть этап метантенков. На этой ступени происходит сбраживание осадка и получение из него газа за счет интенсивного гниения органики. Этот газ затем используют для получения энергии. Эта технология широко применяется и в Германии. Иногда до 70% собственных нужд очистных сооружений покрывается именно за счет получаемого газа.
Кстати, сегодня мы тоже работаем над тем, чтобы внедрить ступень метантенка в общий технологический процесс очистки сточной воды. Однако после этого осадок все равно будет обезвоживаться и сжигаться.
Финны же после метантенков оставшийся осадок обрабатывают соляной кислотой, перекисью водорода, обеззараживают, после чего из него изготавливают грунт, который применяют в парковом хозяйстве. Однако для огородного хозяйства его применение запрещено. Но это возможно потому, что в Хельсинки, который в девять раз меньше, чем Петербург, нет такой проблемы, как тяжелые металлы в воде.
У финнов промышленному предприятию нельзя сбросить свою сточную воду, которая имеет какие-то превышения по тяжелым металлам, по хлорсодержащим соединениям, по нефтесодержащим продуктам. Штрафы за эти нарушения настолько высоки, что предприятие просто разорится. У нас законодательство более мягкое и предприятиям легче заплатить штраф за нарушение предельных концентраций, чем поставить очистные сооружения.
– А что вы делаете с золой?
– Пока мы нашу золу отправляем на полигоны. Но в ней есть огромный потенциал – это же минеральный ресурс, из которого можно делать многое. Уже есть результаты экспериментов, которые говорят, что из этой золы можно получать фосфорные удобрения. А также зола может быть основой для комплексных минеральных удобрений.
О том, какие технологии городской Водоканал внедряет в своей работе для качественного функционирования системы и соответствия мировым стандартам, рассказал нам Анатолий Кинебас, заместитель генерального директора ГУП «Водоканал Санкт-Петербурга».
– Анатолий Кириллович, расскажите, пожалуйста, каким городской Водоканал вступает в будущий 2010 год?
– Сегодня мы уже являемся уважаемым водоканалом и в России, и в Европе. Во многом это – результат нашего международного сотрудничества, в первую очередь – с Министерством окружающей среды Финляндии, с Водоканалом города Хельсинки. Кстати, в этом году мы отмечали 20-летие нашей совместной работы с Финляндией.
Но 20 лет назад сравнивать водоканал Хельсинки и ленинградский Водоканал было невозможно. В 80-е годы мы не входили даже в число 50 лучших водоканалов СССР – и по качеству питьевой воды, и по качеству очистки сточных вод. В конце 80-х годов началось сотрудничество с Министерством окружающей среды Финляндии. Финны помогли нам научиться работать эффективно. Причем у них было условие: вначале – обучение, потом – технологии.
– О каких технологиях идет речь?
– Мы подсмотрели у них систему контроля и мониторинга воды в водопроводных сетях. По их методике нашему городу достаточно всего 48 точек отбора проб для контроля качества питьевой воды в сетях. Но для себя мы сделали дополнительно еще 500 таких точек. Потому что на наших 6400 километрах сетей, из которых 50 процентов стальных водоводов, есть проблемные участки, которыми надо заниматься и которые требуют более пристального внимания.
Сама технология очистки питьевой воды за эти годы тоже претерпела значительные изменения. За 20 лет в России четыре раза менялись требования к питьевой воде, становясь все более жесткими. И мы в работе активно использовали в том числе и финский опыт – особенно на первом этапе. У нас с Хельсинки разные источники водоснабжения: у нас Нева, у них – преимущественно озерная вода. И мы не копировали их технологии, а использовали лишь опыт, учитывая свои интересы и свою специфику.
Сейчас-то наши финские коллеги признаются, что во многом уже сами учатся у нас.
– Сегодня есть какие-то технологии, которые не переняты у Европы, а являются нашими, отечественными?
– Безусловно, есть – это ультрафиолетовое обеззараживание воды. Эта технология чисто российская, оборудование было изготовлено московской компанией «ЛИТ». Сегодня в мире нет ни одного мегаполиса, кроме Санкт-Петербурга, где вся питьевая вода проходит обработку ультрафиолетом. Знаю, что Нью-Йорк только собирается переходить на эту технологию в ближайшее время.
Долгие годы Ленинград являлся лидером в СССР, а потом и в России, по количеству заболевших гепатитом А и дизентерией. Традиционное хлорирование воды не позволяло уничтожить вирусы. Зато, как выяснилось, ультрафиолетовое излучение в борьбе с вирусами крайне эффективно. Эту технологию мы начали внедрять с 2004 года. И, по данным петербургского управления Роспотребнадзора, за 5 лет заболеваемость гепатитом А в нашем городе снизилась в 12 раз.
– То есть хлор добавлять в воду больше не нужно?
– Сегодня в Петербурге используется уникальная двухступенчатая технология обеззараживания питьевой воды. Она включает в себя использование гипохлорита натрия (это химический метод) и обработку воды ультрафиолетом (физический метод).
Что касается обеззараживания воды хлором – на протяжении десятилетий это позволяло обеспечить протяженный во времени обеззараживающий эффект, что очень важно для таких больших городов, как Санкт-Петербург, с его тысячами километров водопроводной сети. Однако жидкий хлор очень опасен в хранении и транспортировке. И постоянно держать десятки тонн хлора на территории города, перевозить его по городу – это означало все время жить под угрозой чрезвычайного происшествия. Поэтому мы несколько лет назад начали работу по отказу от использования жидкого хлора. И сегодня в Водоканале жидкий хлор не используется. Мы его полностью заменили на гипохлорит натрия – вещество столь же эффективное с точки зрения обеззараживания, но при этом нетоксичное и неопасное в производстве и хранении. Нынешним летом последний баллон с хлором был торжественно вывезен с территории Водоканала – в присутствии председателя Государственной Думы Бориса Грызлова, губернатора Петербурга Валентины Матвиенко… Петербург стал первым крупным городом, который полностью отказался от жидкого хлора.
Кстати, раствор гипохлорита натрия мы получаем сами – из обычной поваренной соли. Для этого на территории Водоканала построены и работают два завода.
– Возвращаясь к началу разговора: почему Финляндия так заинтересована в сотрудничестве с вами?
– У нас – общее море. Это Балтика. И финнов очень волнует, в какой степени Петербург оказывает воздействие на Балтийское море. Поэтому такое внимание уделяется тому, что мы сбрасываем в Неву. Недаром в свое время появилась Хельсинкская конвенция, Хельсинкская комиссия, недаром требования и рекомендации ХЕЛКОМа столь значимы для всех участников процесса.
– То есть на систему очистки сточных вод наши европейские соседи оказали большое влияние?
– Безусловно. По большей части наше сотрудничество с финнами касалось именно очистки сточных вод, так как их больше волнует не то, что пьют петербуржцы, а то, что влияет на них самих, – состояние Балтийского моря.
До 1978 года Ленинград был городом, в котором канализация существовала, но сточная вода на очистку не подавалась и вся сбрасывалась в Неву. Первые очистные сооружения сточных вод появились в 1978 году на острове Белом. Там использовалась механическая очистка и биологическая – с помощью активного ила. С точки зрения российских нормативов этого было достаточно. Однако европейский опыт показал, что биологическая система очистки не обеспечивает глубокое удаление биогенов – фосфора и азота, которые являются пищей для сине-зеленых водорослей. Сегодня на наших очистных сооружениях используется уже химико-биологическая очистка. И это позволяет нам сегодня выполнять требования ХЕЛКОМа по содержанию биогенов в очищенных сточных водах. Более того – со следующего года ХЕЛКОМ вводит новые, более жесткие нормативы по содержанию биогенов: не более 0,5 миллиграмма на литр по фосфору и не более 10 миллиграммов на литр по азоту. Так вот, на наших Юго-Западных очистных сооружениях эти нормативы выполнялись уже год назад! И мы ставим перед собой даже более жесткие требования по азоту – не более 8 миллиграммов на литр.
Еще одна важная задача, которую мы решаем, – прекращение сброса неочищенных сточных вод в городские водоемы. После того как в прошлом году была запущена первая очередь продолжения Главного канализационного коллектора северной части города, в Петербурге проходят очистку 88 процентов всех стоков. До конца этого года мы переключаем еще часть стоков – общим объемом 42 тысячи кубометров в сутки – на коллектор. В результате на очистку будет поступать около 91 процента сточных вод. А к 2015 году мы обеспечим очистку уже 98 процентов городских стоков.
О том, насколько важен проект, связанный с прекращением сброса неочищенных стоков, можно судить хотя бы по тому, что ни городской бюджет, ни федеральный не прекратили его финансирование, несмотря на кризис. Более того, проект активно поддержали деньгами международные финансовые институты: в этом году мы подписали кредитные соглашения с Европейским банком реконструкции и развития, Северным инвестиционным банком и Европейским инвестиционным банком на 60 миллионов евро. Еще 40 миллионов евро получили в виде грантов – от экологического партнерства «Северное измерение», от Министерства окружающей среды Финляндии, от Фонда Джона Нурминена и так далее.
– А сжигание осадка от очищения сточных вод? Как у нас обстоят дела с ним?
– Долгое время мы в городе весь осадок, который образовывался после очистки сточных вод, складировали. Сегодня у нас в городе два таких полигона: один в Новоселках, на севере города, другой на юге, рядом с полигоном в Горелово. На первом полигоне сейчас накоплено 2 миллиона кубометров осадка, на втором больше – 2,5 миллиона кубометров. Сейчас Водоканал готовит программу по реновации полигона в Новоселках.
Но главное – эти полигоны больше не пополняются. Задачу утилизации осадка сточных вод в Петербурге удалось решить. Сегодня мы весь этот осадок сжигаем. Первые печи для этих целей появились в 1998 году, а сегодня в Петербурге работают три завода по сжиганию осадка. При этом они вырабатывают дополнительно тепло и электроэнергию, которую мы используем для собственных нужд. За счет этой энергии у нас обогревается Канонерский остров, остров Белый, поселок Ольгино. В России сегодня мы – единственный город, который применяет технологию сжигания осадка и превращает опасный осадок в безопасную золу.
– В Финляндии осадок тоже сжигается?
– В Финляндии осадок не сжигается. У них в технологическом процессе очистки сточных вод есть этап метантенков. На этой ступени происходит сбраживание осадка и получение из него газа за счет интенсивного гниения органики. Этот газ затем используют для получения энергии. Эта технология широко применяется и в Германии. Иногда до 70% собственных нужд очистных сооружений покрывается именно за счет получаемого газа.
Кстати, сегодня мы тоже работаем над тем, чтобы внедрить ступень метантенка в общий технологический процесс очистки сточной воды. Однако после этого осадок все равно будет обезвоживаться и сжигаться.
Финны же после метантенков оставшийся осадок обрабатывают соляной кислотой, перекисью водорода, обеззараживают, после чего из него изготавливают грунт, который применяют в парковом хозяйстве. Однако для огородного хозяйства его применение запрещено. Но это возможно потому, что в Хельсинки, который в девять раз меньше, чем Петербург, нет такой проблемы, как тяжелые металлы в воде.
У финнов промышленному предприятию нельзя сбросить свою сточную воду, которая имеет какие-то превышения по тяжелым металлам, по хлорсодержащим соединениям, по нефтесодержащим продуктам. Штрафы за эти нарушения настолько высоки, что предприятие просто разорится. У нас законодательство более мягкое и предприятиям легче заплатить штраф за нарушение предельных концентраций, чем поставить очистные сооружения.
– А что вы делаете с золой?
– Пока мы нашу золу отправляем на полигоны. Но в ней есть огромный потенциал – это же минеральный ресурс, из которого можно делать многое. Уже есть результаты экспериментов, которые говорят, что из этой золы можно получать фосфорные удобрения. А также зола может быть основой для комплексных минеральных удобрений.
рубрика:
Паспорт объекта
автор:
Инна Лушина
