Евгений Герасимов: «В век имитаций человек подсознательно вкладывает деньги в правду»

Евгений Герасимов, известный петербургский архитектор и руководитель собственной мастерской, на примере премиального проекта «Победы, 5» рассказал «Строительному Еженедельнику», почему перестали быть интересными «интернациональные коробочки», как сегодня нужно переосмысливать классику и в чем он видит разницу между китчем и роскошью. – По мнению авторитетных архитектурных журналов, обезличенные постройки (неважно, небоскребы или другие здания) все менее интересны. Они могут стоять где угодно – в Гонконге, Лондоне, Лос-Анджелесе, – но не привлекать внимания публики. А интересны те проекты, которые идентифицируются с местом, где они строятся, с культурой их окружения. В архитектуре тоже есть понятие моды. Сейчас в моде плюрализм, это отражается в архитектуре, но никто не снимал задачу перед проектом быть интересным. Просто «интернациональные коробочки» – это уже неактуально. Следовательно, как товар они тоже потребителю не нужны. Говоря о проекте «Победы, 5», самое важное, что мы смогли найти общий язык с девелопером, изначально имели много общего в видении, в желаниях. Нам сразу хотелось найти что-то, что было бы связано с местом, с архитектурной традицией района. И тут долго рассуждать, в общем-то, было нечего. Московский проспект – это один из лучших образцов архитектуры сталинского времени. Поэтому здесь можно поставить или что-то входящее в совершенный контраст с этой средой, или что-то продолжающее традиции нео­классики. – Возвращение к традициям, по-вашему, оправдано? – Возвращение к неоклассике – это тоже своеобразная традиция. Ведь классика – это архитектура Греции и Рима. Ее надолго забыли, а потом вернулся интерес. Было Возрождение, барокко, но потом все пришло к неоклассицизму XVIII века. Потом опять все «наелись» этим, был модерн, конструктивизм, но параллельно опять в наш город вернулась неоклассика – ярчайшими строениями, созданными перед Первой мировой и сразу после революции – до Второй мировой. Мы видим, что человечество за по­­следние 500 лет хотя бы раз в столетие (а то и чаще) возвращается к этой теме, и никто не говорил во времена Кваренги, что неоклассика неуместна, что технологии ушли вперед. Они, безусловно, развиваются, но ордерная эстетическая система классицизма по-прежнему имеет право на жизнь в силу своей эстетической ценности. Посмотрите на московские высотки – это символ Москвы, никто не создал ничего лучше, и не предвидится. Переосмысление классики – это совершенно уместная тема в XXI веке. Есть возможность еще раз вернуться на новом этапе, с новыми материалами и технология­ми к этим традициям. – То есть неоклассика сегодня – это традиции, воплощенные в новых технологиях? – То, что мы делаем сейчас на «Победы, 5», – это современный железобетонный дом внутри, возводимый по всем технологиям XXI века, что позволяет строить гораздо быстрей, но воплощать проект в жизнь совсем с другой точностью и качеством. Например, детали фасада – это уже не ручной труд, они выполнены машиной. Но эстетическая система классицизма по-прежнему жива и востребована людьми. Народ голосует кошельком, и это объективный показатель. – Почему ценна эта система? – Вся ордерная архитектура, и это еще сформулировал Леонардо да Винчи, целиком соотносима с пропорциями человече­ского тела. И человек это подсознательно чувствует, ему не нужно это объяснять. Проще говоря, его не заставишь фотографироваться на фоне того, что ему не нравится, сколько бы ему не навязывали свое мнение архитектурные критики и искусствоведы. Человеческий глаз не обманешь, если перед нами просто красивая упаковка – это зрелище на один раз, к нему не хочется больше приближаться и возвращаться. Наша цель – сделать прочувствованное здание, которое будет восприниматься на разных уровнях интереса – оно должно быть интересным издалека (по форме, по стилистике, по симметрии), и приятным вблизи (в проработке деталей, вплоть до структуры камня, розеток, скульптуры). Интерес не должен ослабевать, такой дом можно разглядывать часами. Беда большинства современных зданий – если издалека их еще можно рассматривать, то вблизи ничего, кроме тошноты, они не вызывают. Здесь мы пытаемся провести в жизнь философию эпохи модерна, что красота для всех – красота во всем. Ведь это не царский особняк, а многоквартирный дом, но прочувствованный «от и до». От фасада и вестибюля до каждого светильника и дверной ручки. Это уважение к человеку. В такой дом захочется возвращаться каждый день. Он должен проживать с человеком его жизнь и красиво стареть (а не так, как стареют современные здания, которые еще вчера казались чудом современной архитектуры, а сейчас презрительно называются «стекляшками»). Ведь, например, скромный дом начала XIX века на Гороховой улице, изначально ни на что не претендующий, стоит себе и не вызывает никакого раздражения, пережил много поколений и продолжает осуществлять свою функцию, не требуя эстетического переосмысления. Та же задача стоит перед нами и в проекте «Победы, 5» – сохранить эстетиче­ские и эксплуатационные качества дома на долгие годы, чтобы использованные здесь принципы и материалы не устаревали и не надоедали очень долго. – Чем же достигается такой эффект? – Прежде всего – понятностью формы. Мы используем законы петербургской «трехчастности» – основание, стена, завершение. Как у дерева: более ранние побеги – более ороговевшие, большие и грубые, а поздние – меньше, легче. Так и в зданиях: основание – «грубая» скала, а верхние элементы – легче, воздушнее, здесь больше стекла. Такой «естественный» рост здания оправдан с точки зрения человеческого восприятия. Вся детализация должна быть внизу, где ее можно рассматривать, а на 11-м этаже детали уже не особенно воспринимаются. Другой важнейший аспект – это материа­лы. В век стилизаций и имитаций, когда все имитируют все (мужчины – женщин, керамогранит – природный камень и т. д.), человек, которого окружает такая действительность, подсознательно тянется к чему-то вечному, вкладывает деньги в натуральное и подлинное – в правду. Ведь рынок подлинных художественных произведений в эпоху компьютерной графики остается надежным источником сохранения и зачастую преумножения капитала. Подлинность есть невозможность воспроизведения, имитации. В нашем случае нет ничего лучше натурального камня. Гранит – материал для здоровья не самый полезный, он имеет радиоактивный фон. А вот юрский известняк – идеальный вариант, поскольку ничто не заменит его теплоту и текстуру настоящего камня. – А зачем везти камень из Герма­нии – ведь именно оттуда его заказывает девелопер? – Камня вообще не так много. Известняков, которые стоят в нашем климате, еще меньше. Карьеры доломита уже подошли к концу (это то, из чего «делался» весь советский период: ТЮЗ, БКЗ и т. д.). Гатчинский известняк испорчен взрывами карьеров. Армянский известняк очень хорош, но в Питере другие требования по цикличности, и мы не можем рисковать. А юрский камень понятен по свойствам. Его также много в Москве, есть объекты и в Петербурге (ТЦ «Галерея» и Невский, 152). И это действительно рабочий материал, его характеристики прошли проверку временем. Камень из немецких месторождений прекрасен по текстуре, понятен по поставкам (ясно, где брать, и можно не волноваться, что завтра он закончится). И мы приняли решение, что большая часть изделий будет там же, в Германии, обрабатываться. Мы сделаем один из самых роскошных фасадов в Петербурге. – А что такое, по-вашему, роскошь в элитной недвижимости? – Если говорить об интерьерах, то это пустота. То есть возможность позволить себе пространство. Не наполнить функцио­налом каждый «квадрат» пространства: в каждом сантиметре – встроенный шкафчик. Нет. Для этого создан smart, и он, как показал рынок, чрезвычайно востребован в другом сегменте. А здесь роскошь пустоты – другой масштаб в шикарном дву­светном холле, который буквально «поднимает» человека! В отделке внутренних помещений будут использованы камень и дерево, в вестибюле будут поставлены роскошные деревянные двери, повешены люстры, в том числе антикварная – из ДК им. Первой Пятилетки. При этом мы помним, что гармония – это чувство меры. Не все решается деньгами. Можно каждый сантиметр сделать максимально дорогим, а получится китч и безвкусица, что мы частенько и видим. Людей подводит вкус – как архитектора, так и заказчика. Надеемся, что нас он не подведет. – Самая важная проверка этих решений – это будет проверка временем? – Наш дом должен выдержать эту проверку. Мы видим, что современной архитектуре (60-х, 70-х, 80-х) это не удалось. Это не удалось и архитектуре 20-х. Ведь на чем «погорел» конструктивизм? Казалось бы, прекрасные идеи, но подвели качество материалов, воплощение, а также явная утопичность функциональной части. Это оказалось несовместимо с жизнью. Функциональная программа для «Победы, 5» продумана для проверки временем. Мы сознательно избегаем балконов. Во-первых, это не соответ­ствует климатическим условиям региона. Средиземноморская архитектура террас нежизнеспособна в нашем климате, что бы архитекторы ни рисовали. Во-вторых, мы избегаем любой возможно­сти протечек и дискомфорта. В-третьих, сознательно минимизируем возможность отдельных жильцов творчески изменять здание – чтобы не было возможности устраивать зимние сады, террасы, которые впоследствии обрастают безумными мангалами и цветниками. В условиях правового нигилизма мы должны свести к минимуму возможность творчества отдельных жильцов. – В проекте есть скульптуры, геральдика. Что вы этим хотели сказать? – С одной стороны, это преодоление шаблона. Купил квартиру в этом доме – уже победил стереотип, уже замахнулся на другое. Это военная геральдика, это доспехи. Есть и переосмысление традиционных орнаментов – греческий меандр, львиные маски (символы победы). Эти элементы в Европу Наполеон привез из своего египетского похода – обелиски, «львиную» тематику, женскую моду на туники. Целый стиль – ампир. У нас – неоампир. С другой стороны, в произведениях классической архитектуры всегда присутствовали орнаменты и скульптура, то есть на человека воздействовали всеми доступными способами. Ему издалека показывали триумфальное сооружение, а ближе – скульптуру, а еще ближе – орнаменты. – Проект долго рождался? Доходило ли до споров с заказчиком? – Есть вещи, которые рождаются долгим перебором вариантов. Здесь общий образ родился сразу: эскиз про сталинский ампир был создан быстро, стало понятно, что делать с композицией здания, с его пропорционированием. Но вот работа в деталях, подбор отдельных элементов – карнизов, орнаментов, розеток, колонн – занял довольно много времени. Заказчик порой предлагал: а давайте тут еще поставим скульптурку. Я возражал: не стоит утыкивать объект скульптурами как магнитами холодильник – детали все должны быть выверены, важно не перебрать. Хотя в целом мы с заказчиком говорили сразу на одном языке. Ведь девелопер, если его что-то не устраивает, никогда не сделает так, как хочет архитектор. Он просто не будет вообще строить. Если голод берет за горло архитектора – он готов абсолютно на все, выполняет волю заказчика даже в ущерб своему профессионализму и репутации. Я, к счастью, могу себе по­­зволить сначала обсуждать с заказчиком, насколько одинаково мы смотрим на задачу. Если смотрим похоже, то можем вместе работать. Если нет – мне ничто не помешает отказаться. С компанией LEGENDA мы счастливо совпали в убеждениях, и результат себя оправдал. – То есть и вы, и девелопер изначально сошлись в идее «архитектура для человека»? – Надо ориентироваться на человека. Он «кожей» впитывает эстетику. Ему нравится чувственная архитектура, а не выскобленная и анемичная. Да, мы делаем и хай-тек. Но там другие задачи и другая работа. Например, новые здания банка «Санкт-Петербург». Это банковский комплекс, не жилой дом, его не надо разглядывать. Он должен поражать своей технологичностью. У него форма невиданного еще в России гиперболоида. Но, повторюсь, достигается другая эстетическая задача – подавлять, создавать ощущение мегаструктуры. В жилом здании должна быть теплота – материалов, решений, образов. От внешнего вида здания до вестибюля, лифтовых холлов и почтового ящика, стойки консьержа. И такого нет в других домах. Мы продаем мечту и ощущения. Это и есть маркетинг. Продуманность деталей и отношение к людям – только это стоит денег. Человек не каждый день покупает квартиру, он покупает ее, может быть, навсегда. И хочет соответствующего отношения к себе, своим идеалам, своему вкусу, своему будущему. – Но ведь и «традиционность», когда она вездесуща, может отпугнуть? – Мы собирали дом «по кусочкам»: стилизованным, взвешенным, взаимоувязанным. Но далеко не все выстроено вокруг одной темы – сталинского ампира. Когда все стилизованно до мелочей, это действительно просто скучно. Должны быть некие детали, которые выбиваются из этой «правильности». Например, лифты – никакой чопорности, никакого дерева. Это современный лифт, по последним технологиям. Стены лифта – в мелкий лавровый листочек, увязанный в венки. Это будет символика того же стиля, но сделанная в технологиях сегодняшнего дня. Контраст призван возвращать человека в настоящее. То же самое касается и подсветки здания – она будет современной, с «факелами XXI века». Хотя и признаю, что современные технологии на службе человека без потери эстетических качеств – задача рискованная. Нам не нужно, чтобы у человека случился инфаркт при подходе к дому, или вестибюль был как антикварная лавка. Поэтому выбрать мебель в холл – тоже непростая задача. Девелопер думал, что нам нужны сталинские перфорированные диваны, стеганные. Но я предложил делать эти мягкие группы не такими стилизованными, более современными. Должна быть игра в старое-новое – как современный спектакль: вроде бы на сцене исторические костюмы, но в то же время есть мультимедийность. Театр XXI века и современная архитектура во многом похожи.